Иакинф (Бичурин): биография
Путь в Пекин составлял, по расчётам Иакинфа, 2605 китайских ли, что равнялось 1375 русским вёрстам. В Пекин миссия прибыла 10 января 1808 года.
Миссия в Пекине
Первые месяцы, проведённые в Пекине, Иакинф был занят приёмом дел у архимандрита Софрония, совместная работа двух миссий продолжалась 4 месяца. Вместо положенных семи лет из-за политических перипетий в России Восьмая миссия провела в Пекине 13 лет, причём из одиннадцати её членов в живых осталось пятеро. Главе Девятой миссии досталось тяжёлое наследие: к 1810 году православных албазинцев, ради которых официально существовала миссия, оставалось 35 человек мужского пола, которые не знали русского языка и практически не были укоренены в церковной жизни. Хозяйство миссии находилось в запущенном состоянии, Сретенский монастырь нуждался в ремонте, на который Синод отпустил только 500 рублей, что было совершенно недостаточно в связи с пекинской дороговизной. Все рапорты Иакинфа Синоду за 1808 год наполнены серьёзной озабоченностью финансовым положением миссии.
В первые годы работы в Пекине Иакинф серьёзно относился к своим миссионерским обязанностям. По сведениям, приводимым Николаем (Адоратским), архимандрит составил на китайском языке краткий катехизис и даже издал его в Пекине, в воскресные и праздничные дни неукоснительно проводились церковные службы. Из рапортов Иакинфа в Синод также следует, что в 1808—1809 годах он занимался переводом на китайский язык «изложения греко-российского православного учения» (кит. , Тяньшэнь хуэйкэ), краткой священной истории и некоторых фрагментов литургии, поскольку считал, что необходимо вести богослужение на китайском языке.
Развернуть нормальную миссионерскую работу так и не удалось: практически все авторы, писавшие об Иакинфе, подчёркивали, что члены Девятой миссии, кроме архимандрита, не были пригодны для научной и миссионерской деятельности. Поведение членов миссии вызывало протесты Лифаньюаня, китайская сторона направила жалобу иркутскому губернатору, который переправил её в Петербург. Иакинф, отличаясь взрывным и суровым характером, сильно испортил отношения со своими подчинёнными. Об обстановке в миссии свидетельствует тот факт, что в 1810 году иеромонах Нектарий сошёл с ума, пришлось отдельно ходатайствовать о его отправке в Россию. Из-за алкоголизма Синод собирался отозвать студентов миссии — Лавровского и Громова, однако они скончались в Пекине (Громов покончил с собой, но архимандрит в нарушение всех правил похоронил его по-христиански). Причётник Константин Пальмовский торговал ризничными вещами, а орарь подарил женщине из публичного дома, и та носила его вместо пояса. Иакинф был вынужден выкупить орарь и сжечь.
Помимо шаткой дисциплины и мирских соблазнов, миссия страдала от безденежья. Выданные средства закончились, а с 1812 года о существовании миссии в Петербурге позабыли и вспомнили только после Венского конгресса. Иакинф в этих условиях стал распродавать церковное имущество и брать в долг под залог недвижимости. Вместо изношенных монашеских одеяний члены миссии оделись в китайские костюмы. Из-за ветхости церковных строений стало невозможно вести службу в Успенской и Сретенской церквах, разрушилась колокольня. Иакинф после отъезда иеромонаха Нектария перестал сам справлять церковные службы, которые проводили иеромонахи Аркадий и Серафим, причём исповедовался, но к причастию не ходил ни разу до самого отъезда в Россию. Объяснялось это и тем, что Иакинф глубоко проник в китайскую культуру и охладел к своим прямым служебным обязанностям.
Научная работа в Пекине
Иакинф был первым русским учёным, который систематически стал изучать историю народов Центральной Азии и Дальнего Востока на основе восточных источников. Занятия китайским языком он начал уже на следующий день после прибытия в Пекин и тут же обнаружил, что в русской миссии отсутствуют словари и пособия, а её члены ограничивались изучением монгольского и маньчжурского языков: миссионеры архимандрита Софрония считали китайский язык слишком сложным и почти невозможным для изучения. Иакинфу пришлось начать с алтайских языков, и лишь позднее, разобравшись в функционировании разговорного и письменного китайского языка, он сосредоточился только на китайском языке с его диалектами. 14 августа 1810 года Бичурин писал директору кяхтинской таможни П. Д. Вонифатьеву:
