Граф Пётр Иванович Панин (1721 — 15 [26] апреля 1789) — генерал-аншеф и сенатор из рода Паниных, брат Никиты Ивановича Панина. Покрыл себя славой в сражениях Семилетней войны, а в последовавшей следом войне с турками взял Бендерскую крепость. Затем командовал подавлением Пугачёвского восстания и пленением самого Пугачёва. Владелец и благоустроитель имений Михалково и Дугино.
Военная карьера
Военную службу начал в 1736 году солдатом в лейб-гвардии Измайловском полку, в том же году был произведён в офицеры и отправлен к армии, действовавшей против крымских татар. С ней он участвовал во взятии Перекопа и Бахчисарая; затем служил под начальством фельдмаршала Ласси, действовавшего против шведов, и к началу Семилетней войны был уже генерал-майором.
Особенно отличился в боях при Гросс-Егерсдорфе и Цорндорфе. 29 августа 1757 года награждён Орденом Святого Александра Невского. В 1759 году был главным виновником победы при Кунерсдорфе, за что награждён чином генерал-поручика. В 1760 году участвовал, вместе с Чернышёвым, Тотлебеном и Ласси, в занятии Берлина (где отличился, разгромив совместно с казаками Краснощёкова и Туроверова, арьергард корпуса фон Гюльзена), управлял Восточной Пруссией в звании кёнигсбергского генерал-губернатора и начальствовал русскими сухопутными и морскими силами в Померании и Голштинии.
На службе Екатерины II
По вступлении на престол Екатерины II (1762) П. И. Панин пожалован в генерал-аншефы и назначен сенатором и членом совета; 1 января 1767 года награждён Орденом Святого апостола Андрея Первозванного; 22 сентября 1767 года возведён в графское достоинство. В 1769 году ему вверено было начальство над 2-й армией, действовавшей против турок. Разбив неприятеля около Бендер, он расположил свои войска на зимних квартирах между Бугом и Азовским морем, чем воспрепятствовал крымским татарам производить набеги на южные пределы России. В 1770 году им покорены были Бендеры. Во время осады Бендерской крепости он успел переговорами склонить татар буджакских, белгородских и едисанских признать над собой власть России; затем содействовал ускорению сдачи крепости Аккерман.
За эти подвиги 8 октября 1770 года Панин был награждён Орденом Святого Георгия I степени, но вместе с тем известие о победе было принято императрицей довольно сухо, так как она была недовольна большими потерями (до 6000 жизней) и превращением города в развалины. Проживая не у дел в Москве и считая себя обиженным, Панин «критиковал всё и всех» и этими «болтаниями» возбудил к себе ненависть самолюбивой Екатерины, которая стала называть его «первым вралем и себе персональным оскорбителем»; над ним был даже учрежден «присмотр надежных людей».
Крестьянская война 1773—1775 снова вызвала Панина на военное поприще: благодаря стараниям Потёмкина и Никиты Ивановича Панина, императрица после смерти Бибикова, в 1774 году поручила Панину начальство над всеми войсками против Пугачёва и над губерниями Казанской, Оренбургской и Нижегородской. Среди восставших распространился слух, будто Панин как «брат дядькин его императорского высочества», едет «встречать с хлебом-солью государя» Петра Фёдоровича, за которого выдавал себя атаман. Вскоре после назначения армия Пугачёва была разбита, а сам он пленён. Панин обратил особенное внимание на устройство разоренных губерний, на ослабление возникшего голода и вообще на беспорядки в управлении: неспособность и бездеятельность администрации, лихоимство и пр.
За усмирение мятежа граф Панин получил похвальную грамоту, золотую шпагу с брильянтами, алмазные знаки к Ордену Святого апостола Андрея Первозванного и 60 тысяч рублей «на поправление экономии».
Жизнь в отставке
С осени 1775 г. П. И. Панин, страдая все более и более от болезней, уже не принимал непосредственного участия в государственных делах. В 1778 г. ему было предложено звание почетного благотворителя С.-Петербургского Воспитательного дома, но он отказался от этой чести, приводя при этом следующее объяснение: «дряхлость, продолжающаяся более тридцати лет, принудила меня просить увольнения из всех званий службы Её Величества и моего отечества». Тем не менее Панин снова считал себя обиженным вследствие устранения его от государственной службы, на которую его если и призывали, то лишь в такие исключительные моменты, когда без него не могли обойтись и когда даже его враги не могли этому воспрепятствовать.
