Реевский, Мариан: биография

Однако, применение «бомбы» Реевского и «листов Зыгальского» было усложнено в очередной раз, после внесения 15 декабря 1938 года очередных изменений в процесс шифрования. Немцы увеличили число роторов в Энигме на два в дополнение к первоначальным трем, что повысило сложность расшифровки в десять раз.

В следующем месяце ситуация стала ещё хуже, когда число соединений коммутационной панели увеличилось с шести до десяти. Вместо двенадцати символов, менявшихся местами ранее, теперь их стало двадцать, снизив эффективность «бомбы» и увеличив число возможных настроек коммутационной панели более чем в тысячу раз.

Информирование союзников

Когда стало ясно, что война неизбежна и польских ресурсов было недостаточно для того, чтобы поспевать за эволюцией Энигмы (например, было невозможно производить вовремя требовавшиеся 60 комплектов «листов Зигальского»), польский генштаб и правительство приняли решение посвятить западных союзников в свои разработки. Польские разработки были представлены британской и французской разведке на встрече в Пыры 26 июля 1939 года.

Польский подарок западным союзникам за месяц до начала Второй мировой войны — расшифровка Энигмы, пришелся очень вовремя. Осознание того, что шифр может быть взломан, стало моральным импульсом для криптографов союзников. Британцы имели возможности для производства по крайней мере двух комплектов перфорированных листов (один был отправлен на Командный пункт Бруно, недалеко от Парижа, в середине декабря 1939) и начали перехватывать сообщения Энигмы уже через несколько месяцев после начала войны.

С расшифровкой Энигмы британские криптографы без помощи Польши в лучшем случае значительно задержались бы. Автор Хью Себаг-Монтефьоре пришел к выводу, что существенные взломы шифров Энигмы случились бы только после того, как были захвачены сама Энигма и каталог ключей — не ранее ноября 1941. Для Энигмы, используемой морским флотом Германии, называется вторая половина 1942 года. Бывший криптограф Блетчли-парк Гордон Уэлчман пишет, что в отделе Hut 6, занимавшемся Энигмой, «никогда бы не поняли, в чём секрет, если бы мы не научились у поляков, в последний момент, подробностям немецких военных машин Enigma, и использовавшихся процедур шифровки и дешифровки».

Разведка добывала данные в основном из расшифровок высокоуровневых немецких кодов (отдел разведки получил у британцев и американцев кодовое название «Ultra»). Хотя точный вклад «Ультры» в победу союзников спорен, Козачук и Страшак отмечают, что «широко распространено мнение, что „ULTRA“ спасли мир, по крайней мере, от двух лет войны и возможной победы Гитлера». Английский историк сэр Гарри Гинсли, работавший в Блетчли-парке, оценивает деятельность разведки так: «сократили войну, как минимум, на два года и, вероятно, на четыре». Существование «Ультры» было возможно, как минимум, благодаря огромной ранней работе польских взломщиков Энигмы.

После войны. Возвращение в Польшу

Реевский покинул ряды Польской армии в Великобритании 15 ноября 1946 года. Шесть дней спустя он уже вернулся в Польшу, где воссоединился с женой и детьми (сын вскоре умер от полиомиелита). Его старый учитель, профессор Здзислав Криговский предлагал ему должность преподавателя математики в университетах Познаня или Щецина, но из-за развившегося в испанских тюрьмах ревматизма и потери сына Реевский решил остаться с семьёй в Быдгоще, где устроился бухгалтером. Роль Реевского в разгадке механизма «Энигмы» была раскрыта только в 1967 году, когда в Польше вышла книга Владислава Козачука. Последовали новые монографии и публикации в прессе, и к Реевскому в последние годы его жизни пришла международная слава. По запросу Американского Института Юзефа Пилсудского в 1976 год раскрыл шифр, которым в начале века пользовались члены Польской социалистической партии.