Геннадий Наумович Селюцкий (род. 23 декабря 1937 года, Петрозаводск, СССР) — солист балета Мариинского театра, балетный педагог, профессор. Лауреат Международного конкурса артистов балета в Вене (1959). Заслуженный деятель искусств Таджикской ССР (1973). Заслуженный деятель искусств Российской Федерации (2000).
Биография
| Внешние изображения | |
|---|---|
| Г. Н. Селюцкий |
В 1956 году окончил Ленинградское хореографическое училище (в настоящее время — Академия русского балета имени А. Я. Вагановой) по классу Феи Ивановны Балабиной. Это само по себе уникальный случай: мужской класс вела балерина. Она смогла привить своему питомцу мужественную манеру подлинно петербургского танца и незаурядное актёрское мастерство.
В 1956—1990 годах — солист балета Ленинградского государственного академического театра оперы и балета имени С. М. Кирова (в настоящее время — Мариинский театр). Начинал как классический танцовщик лирико-драматического плана, со временем перешёл на мимические, игровые роли.
С 1963 года по настоящее время занимается преподавательской деятельностью. Профессор классического танца Академии русского балета им. А. Я. Вагановой и балетмейстер-репетитор Мариинского театра.
Участвовал в съёмках фильмов-балетов «Баядерка», «Раймонда», «Жизель», «Спящая красавица», «Хореографические миниатюры».
Творчество
Артист
Первый исполнитель партий: Ма Личен («Красный цветок» (балетмейстер А. Л. Андреев, 1958); Конькобежец (миниатюра «Конькобежцы» в «Хореографических миниатюрах» (1958), «Вальсы Равеля» (2-й и 7-й вальсы) и «Новеллы любви» (1963) (все — балетмейстер Л. В. Якобсон); Тореро в «Испанских миниатюрах» (балетмейстер Х. В. Гомес де Фонсеа, 1967); Николай I («Левша») и номер «Вальс-фантазия» на музыку М. И. Глинки (балетмейстер Ю. Н. Григорович). Принимал участие в концертах «Камерного балета» под руководством Г. Алексидзе. Выступал в спектаклях таких хореографов, как К. Сергеев, Л. Якобсон, В. Чабукиани, Ю. Григорович, Р. Пети.
На сцене Мариинского театра Геннадий Селюцкий исполнил более двух десятков балетных партий. Репертуар артиста неординарен: Зигфрид и Ротбарт («Лебединое озеро»), Дезире и Каталабют («Спящая красавица»), Вацлав и Гирей («Бахчисарайский фонтан»), Парис, Тибальд, Трубадур («Ромео и Джульетта»), Великий брамин («Баядерка»), Абдерахман («Раймонда»), Визирь («Легенда о любви»), Ганс («Жизель»), Красс, Вольноотпущенник Красса («Спартак»), Бирбанто («Корсар»), Мако («Тропою грома»), Человек в чёрном («Берег надежды»), Командор («Лауренсия»), Маркиз («Пламя Парижа»), Клавдий («Гамлет»), Флорестан («Карнавал»), Вакх («Вальпургиева ночь» из оперы «Фауст»), Арап Петра I («Медный всадник»), Доктор-скупщик («Жемчужина»), Сандро («Родные поля»), Антонио («В порт вошла „Россия“»), Баян («Клоп»), «Хореографические миниатюры» («Мечта», «Птица и охотник», «Слепая»). Роли не просто разного плана — они контрастны по амплуа. Обстоятельства жизни Селюцкого сложились так, что на смену лирическим героям пришли острохарактерные. Его Великий брамин в «Баядерке», Абдерахман в «Раймонде», Гирей в «Бахчисарайском фонтане», Визирь в «Легенде о любви», Ганс в «Жизели» не просто незабываемы: по ролям Селюцкого до сих пор учатся и сверяют свои роли молодые исполнители.
В Кировском театре шла «Легенда о любви». Внутри великолепного ансамбля главных героев нельзя было оторвать глаз от исполнителя партии Визиря. Каждая поза буквально чеканилась в экспрессивных формах танца, выдавая бешеный внутренний напор придворного сатрапа с непроницаемым лицом. Но особенно выделялись руки, звучащие с силой и страстью человеческого голоса. Такой выразительной жестикуляции, такой способности руками чувствовать, мыслить, говорить могли бы позавидовать актёры драматические. …Целых три десятилетия, до 1990-го, Селюцкий царил на «игровом» балетном поле, выступая в пантомимных ролях Ротбарда, Ганса, Абдерахмана, Гирея, Великого брамина. Он принял «скипетр» из рук знаменитого их исполнителя, наставника нескольких поколений танцовщиков в актёрском мастерстве М. М. Михайлова, и теперь уже сам отвечал за вековые традиции балетной пантомимы, непрерывность их жизни в нашем времени — ведь на мастерстве Селюцкого учились нынешние Великие брамины, Абдерахманы и Гиреи. Кстати, именно образы восточных персонажей, людей другого мира, другой цивилизации, были подлинным «коньком» артиста. Не последнюю роль в том играло его загадочное, с азиатской примесью лицо. Взглянешь — и сразу всплывает блоковское: «Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы». Крупное, словно литое — и впрямь, как по Блоку, со своеобразными «раскосыми очами» — оно поражало сходством с ликами буддистских статуй и придавало фигурам балетного Востока необычайную колоритность и значительность. Прибавьте сюда властный широченный жест с живописной игрой кистей, твёрдую, как воля, поступь, мужскую мощь посылов. А за столь эффектной пластической «ширмой» у Селюцкого развёртывались — вполне в традициях русской психологической игры — мучительные душевные драмы обречённых на безответную любовь героев.— Н. Н. Зозулина. «Призвание Учителя». К. Павлова. «Моё святое ремесло!». «Вестник АРБ». № 1 (19) (2008)
