Аркадий Георгиевич Горнфельд (18 [30] августа 1867, Севастополь — 25 марта 1941, Ленинград) — русский и советский литературовед, литературный критик, переводчик, публицист, журналист.
Начало биографии
Аркадий Горнфельд родился в городе Севастополе. Отец его по окончании житомирского раввинского училища состоял нотариусом в Севастополе, сотрудничал в еврейских изданиях. Юный Аркадий окончил Симферопольскую гимназию. Затем окончил юридический факультет Харьковского университета, одновременно на филологическом факультете под руководством А. А. Потебни изучал теорию словесности и поэтику. В 1891—1893 гг. продолжал обучение в Берлинском университете, где слушал курс психологии М. Лацаруса, занимался вопросами литературного творчества под руководством Гейгера. Среди своих учителей, кроме А. А. Потебни и Лацаруса, называл Целлера, Германа, Дессуара, а также Штейнталя и А. Н. Веселовского, позже — Н. К. Михайловского.
В Санкт-Петербурге с 1893 года. В эпоху «первоначального декадентства» пытался сблизиться с журналом «Северный вестник», чему помешали идейные разногласия с редактором А. Л. Волынским. Называя себя «разумным индивидуалистом», Горнфельд понимал, что наследство 1860-х годов требует «модификации», методология современной критики — обновления, новые течения в литературе — внимания.
Учёное поприще
Впервые в печати А. Г. Горнфельд выступил в 1891 году в «Харьковских ведомостях» со статьей «О лекциях А. А. Потебни. Из воспоминаний бывшего слушателя», вошедшей в сборник «Памяти А. А. Потебни (29 ноября 1891 г.)» (Харьков, 1892).
Горнфельд — последователь Потебни. В потебнианстве для него является существенным взгляд на искусство как на одну из форм познания действительности. «От Вико и Баумгартена через Гердера и Гегеля воззрения этого направления дошли у нас до Белинского, который определял искусство как мышление в образах. Наука не отказалась от этого определения, дав ему более отчётливое содержание. В формулах, выставленных впоследствии, поэзия определялась как „преобразование мысли посредством конкретного образа, выраженного в слове“, или как „создание сравнительно обширного значения при помощи единичного сложного ограниченного словесного знака“» («Пути творчества»). В разработке этого центрального положения школы Горнфельд шёл особой дорогой. Если Потебню преимущественно занимала теория поэтического мышления (басня, пословица и поговорка), если Овсянико-Куликовский применял потебнианские теории к творчеству русских классиков, соединяя их с социологическим анализом («История русской интеллигенции», «Толстой», «Тургенев»), то Горнфельд всегда тяготел к проблемам творческой психологии. Этим проблемам и посвящены его статьи. Муки слова для Горнфельда — муки мышления, процесс извечной и мучительной борьбы художника с материалом, процесс, проистекающий из той же антиномичности знака и значения («Муки слова», 1900). Этот интерес к психологии творчества характерен для всего потебнианства, но у Горнфельда он находит наиболее полное выражение. Для Горнфельда решение проблемы толкования связано с изучением автора, с углублением в его подлинный замысел, в его личность, в мир, подсказавший ему его творение.
В «Русском богатстве»
В начале 1895 г. П. П. Перцов познакомил Горнфельда с редакцией народнического Русского богатства, где он начал публиковаться. «Для Вас не секрет, — писал 17 ноября 1896 г. Н. К. Михайловскому, — что я не солидарен с редакцией в теоретических вопросах моей специальности — поэтики. Но люди для меня важнее всего…»
С 1904 до закрытия журнала в 1918 г. он состоял членом редакции, помощником В. Г. Короленко по отделу беллетристики и критики. У Горнфельда не было темперамента критика-публициста, организаторского и редакторского «пафоса», как признавался он сам, мечтая «бросить всё, написать большую теорию словесности», ибо как редактор годился в качестве третьего лица возле Короленко и П. Ф. Якубовича, «а обстоятельства выталкивают меня на первое место» Однако работа в журнале дала опыт и имя. Любая статья или рецензия Горнфельда (только в «Русском богатстве» их более 500) строилась на теоретической базе, в стремлении избежать легковесности и импрессионизма. Короленко писал: «Вы положили начало и русско-бог<атенской> критике»
