Луначарский, Анатолий Васильевич: биография
Вместе с другими «вперёдовцами» (ультиматистами) участвовал в создании партийных школ для русских рабочих на Капри и в Болонье; для чтения лекций в этой школе приглашались представители всех фракций РСДРП. В этот период он находился под влиянием философов-эмпириокритицистов; был подвергнут Лениным жёсткой критике (в работе «Материализм и эмпириокритицизм», 1908). Развивал идеи богостроительства.
Ещё в 1907 году он участвовал в Штутгартском конгрессе Интернационала, затем — в Копенгагенском. Работал обозревателем западноевропейской литературы во многих российских газетах и журналах, высказывался против шовинизма в искусстве.
С самого начала Первой мировой войны Луначарский занял интернационалистическую позицию, которая окрепла под влиянием Ленина; был одним из основателей пацифистской газеты «Наше слово», о которой И. Дойчер писал: «„Наше слово“ собрало замечательный круг авторов, почти каждый из которых вписал своё имя в анналы революции».
В конце 1915 года переехал со своей семьей из Парижа в Швейцарию.
В 1917 году
Как я хотел бы, чтобы во Франции был какой-нибудь Луначарский, с таким же пониманием, такой же искренностью и ясностью в отношении политики, искусства и всего, что живо!— Ромен Роллан, 1917 г.
Известие о Февральской революции 1917 года ошеломило Луначарского; 9 мая, оставив семью в Швейцарии, он прибыл в Петроград и вошёл в организацию «межрайонцев». От них был избран делегатом Первого Всероссийского съезда Советов РСД (3—24 июня 1917 года). Выступал с обоснованием идеи роспуска Государственной Думы и Государственного совета, передачи власти «трудовым классам народа». 11 июня отстаивал интернационалистские позиции при обсуждении военного вопроса. В июле вошёл в редакцию созданной Максимом Горьким газеты «Новая Жизнь», с которой сотрудничал с момента своего возвращения. Но вскоре после Июльских дней был обвинён Временным правительством в государственной измене и арестован. С 23 июля по 8 августа находился в тюрьме «Кресты»; в это время заочно был избран одним из почётных председателей VI съезда РСДРП(б), на котором межрайонцы объединились с большевиками.
8 августа на Петроградской конференции фабзавкомов выступил с речью против арестов большевиков. 20 августа стал руководителем фракции большевиков в Петроградской городской думе. Во время Корниловского выступления настаивал на передаче власти Советам. С августа 1917 Луначарский работал в газете «Пролетарий» (выходившей вместо закрытой правительством «Правды») и в журнале «Просвещение»; вёл активную культурно-просветительскую деятельность среди пролетариата; стоял за созыв конференции пролетарских просветительских обществ.
В начале осени 1917 года был избран председателем культурно-просветительской секции и заместителем петроградского городского головы; стал членом Временного Совета Российской Республики. 25 октября на экстренном заседании Петроградского Совета РСД поддержал линию большевиков; выступил с горячей речью, направленной против покинувших заседание правых меньшевиков и эсеров.
После Октябрьской революции вошёл в сформированное II Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов правительство в качестве наркома просвещения. В ответ на бомбардировку большевиками исторических памятников Москвы во время вооружённого восстания во второй стоице России, покинул пост наркома просвещения 2 ноября 1917 года, сопроводив свою отставку официальным заявлением в Совет народных комиссаров:
Я только что услышал от очевидцев то, что произошло в Москве. Собор Василия Блаженного, Успенский Собор разрушаются. Кремль, где собраны сейчас все важнейшие сокровища Петрограда и Москвы, бомбардируется. Жертв тысячи. Борьба ожесточается до звериной злобы. Что ещё будет. Куда идти дальше. Вынести этого я не могу. Моя мера переполнена. Остановить этот ужас я бессилен. Работать под гнетом этих мыслей, сводящих с ума, нельзя. Я сознаю всю тяжесть этого решения. Но я не могу больше.
На следующий день народные комиссары признали отставку «неуместной», и Луначарский отозвал её. Был сторонником «однородного социалистического правительства», но, в отличие от В. Ногина, А. Рыкова и других, из Совнаркома на этой почве не выходил. Оставался наркомом просвещения вплоть до 1929 года.
