Архиепископ Максим (также известный как Максим I (греч. ), Максим Киник (греч. , лат. Mximus Cnicus), Максим философ киник (греч. o ), Максим Александрийский (греч. , лат. Mximus Alexandrnus) — архиепископ Константинопольский в период с начала лета 380 года по июнь 381 года, соперничавший за константинопольскую кафедру с Григорием Богословом.
Жизнеописание
Пресвитер Александрийский Максим (настоящее имя, по всей видимости, Ирон (Герон) (греч. ) — не был приверженцем философии Диогена, но киники (иначе циники) имели очень неряшливую внешность, поэтому их называли «собаками» (от др.-греч. — «собака»). Максим имел внешность, позволившую людям соотнести его с киниками: одевался в белый философский плащ, носил длинную бороду и длинные волосы, поэтому его и прозвали «киником» или «философом-киником».
Прошлое Максима достаточно туманно: родился в Александрии в христианской семье, родители его пострадали за свою религию, однако неясно, от язычников или от ариан. Максим, стоявший на никейских позициях, первоначально был весьма уважаем среди ведущих богословов православия. Вёл переписку с Афанасием Великим, архиепископом Александрийским о еретических движениях в Египте. Афанасий в письме LXI от 371 года передает Максиму, как автору трактата в защиту православия, несколько комплиментов.
В 374 году в царствование императора Валента II, во времена гонений, устроенных Лукием, архиепископом Александрийским, стоявшим на арианских позициях, Максим был осужден, и сослан в оазис за своё рвение к православию и за предложение помощи тем, кто пострадал по той же причине. Примерно через четыре года был освобожден, вероятно, после смерти Валента, и через некоторое время представил в Медиолане императору Грациану, свою работу «О Вере» (греч. , лат. De Fide), с обличением ариан.
Писал он также против других ересей, дискутировал с язычниками, но в упомянутой работе или в другой, неясно. Видимо, по возвращении из Милана он посетил Константинополь, где Григорий Богослов был только что призван к архиепископской кафедре (379 год). Григорий оказал ему высокую честь, выступив с панегирической речью в заполненной людьми церкви, перед празднованием Евхаристии; в своей речи знаменитый ритор создал образ человека, сочетавшего в себе мудрость философа с ревностью христианина — исповедника никейской веры, пострадавшего за свои убеждения. Приветствуя философа Ирона (он же Максим), Григорий не скупится на похвалы:
Приди же, о превосходнейший и совершеннейший из философов, прибавлю даже — и из свидетелей истины! Приди ко мне, обличитель ложной мудрости, которая состоит лишь в словесах и прельщает сладкими речами, а выше этого подняться не может и не хочет! Ты преуспел в добродетели — как в созерцательной, так и в деятельной, ибо философствуешь по-нашему в чуждом для нас облике, а может быть, и не в чуждом, поскольку длинные волосы назореев и освящение головы, которой не касается расческа, суть как бы закон для жертвенников; и поскольку светоносны и блистательны ангелы, когда их изображают в телесном виде, что, как думаю, символизирует их чистоту. Приди ко мне, философ, мудрец… и собака не по бесстыдству, но по дерзновению, не по прожорливости, но по умеренности, не потому, что лаешь, но потому, что охраняешь доброе, бодрствуешь в заботе о душах, ласкаясь ко всем, которые близки тебе в добродетели, и лаешь на всех чужих. Приди ко мне, встань рядом с жертвенником, с этим таинственным Престолом и со мной, ведущим через все это к обожению: сюда приводит тебя словесность и образ жизни и очищение через страдания. Приди, я увенчаю тебя нашими венцами и провозглашу громким голосом..!
— Григорий Богослов.«Слово 25», 2,1-24
Григорий Богослов приблизил Максима, поселил у себя в доме и делил с ним трапезу, за которой епископ и философ вели продолжительные беседы. Однако в дальнейшем Григорий был жестоко разочарован в Максиме по причине последовавших далее событий, ставших то ли результатом честолюбия Максима, то ли Максим сам стал инструмент других политических сил, что не совсем ясно.
