Марк Антоний Оратор: биография
Вероятно, проконсул вёл военные действия против пиратов как на море, так и на суше. Он мог осуществить вторжение в Киликию из Ликаонии через перевалы в Таврских горах. Масштабной эта акция в любом случае не была; единственная сохранившаяся в источниках деталь — гибель префекта Марка Гратидия, племянника Гая Мария и двоюродного деда Цицерона. В результате Рим создал ряд опорных пунктов на побережье. Некоторые исследователи считают, что тогда же эти пункты образовали новую административную единицу в составе Римского государства — провинцию Киликия.
Консульство
В Италию Марк Антоний вернулся в 100 году до н. э. и, заявив о своих претензиях на триумф и консульство, добился и того, и другого. Поскольку триумф Антония состоялся не ранее декабря 100 года, его избрание было заочным; А. Короленков делает отсюда вывод, что ключевую роль в победе Антония на выборах сыграло содействие Гая Мария, который был на тот момент консулом в шестой раз вместе со своим сателлитом Луцием Валерием Флакком. По мнению Э. Бэдиана, начало политического союза Антония и Мария связано со службой зятя последнего — Марка Гратидия — в Киликии.
На 100 год пришёлся финальный этап борьбы сената с народным трибуном Луцием Аппулеем Сатурнином. Союзник последнего Гай Сервилий Главция выдвинул свою кандидатуру в консулы наряду с Марком Антонием, Авлом Постумием Альбином и Гаем Меммием. Антоний первым одержал победу, а в день выборов его коллеги какие-то люди насмерть забили дубинами Меммия. Сенат обвинил в случившемся Главцию и Сатурнина, издал специальное постановление, призывавшее граждан к оружию, и в последовавших за этим столкновениях Сатурнин и его союзники были убиты.
Цицерон в связи с этими событиями называет Антония, хоть и «находившегося тогда во главе войск за пределами города Рима» (он ждал триумфа), среди «славных мужей», объединившихся ради спасения республики. О поддержке Антонием сената пишет и А. Короленков; Э. Бэдиан же обращает внимание на отсутствие сведений о каком-либо активном участии Антония в противостоянии и на то, что Сатурнин и Главция не предпринимали ничего против этого кандидата (возможно, чтобы не обострить отношения с Марием). По мнению Бэдиана, и во время своего консульства Антоний преследовал оставшихся в живых друзей Сатурнина только из-за своей дружбы с Марием.
Коллегой Антония по консульству стал патриций Авл Постумий Альбин. В свой консульский год Антоний выступил против аграрного законопроекта народного трибуна Секста Тиция; эта инициатива тем не менее стала законом, который, правда, вскоре отменила коллегия авгуров. Авл Геллий сообщает также о неблагоприятных предзнаменованиях (в сакрарии — месте хранения священных предметов — во дворце Нумы пришли в движение Марсовы копья), из-за которых консулы приняли постановление о дополнительных жертвах богам. Главным событием 99 года до н. э. стала борьба ряда представителей сенатской аристократии за возвращение из изгнания Квинта Цецилия Метелла Нумидийского; Антоний от участия в этом деле отстранился (по мнению Э. Бэдиана, это делалось в интересах Мария).
90-е годы до н. э.
В последующие годы (скорее всего, в 98 году до н. э.) Марк Антоний выступил в роли защитника в громком судебном процессе Мания Аквилия, которого обвиняли в злоупотреблении властью. Подсудимый был одним из подчинённых Мария, так что Антоний, защищая его, мог оказывать Марию ответную услугу. Аквилия изобличали показания многочисленных свидетелей, и поэтому защитник увидел его «удручённым, обессиленным, страждущим в величайшей опасности — и раньше сам был захвачен состраданием, а потом уже попытался возбудить сострадание и в других». Обращаясь к присутствовавшему на процессе Марию, Антоний «призывал его быть заступником за общую долю полководцев», а тот в ответ плакал.
В финале своего выступления защитник прибег к театральному эффекту, ставшему знаменитым:
Как оратор будучи не только умён, но и решителен, он, заканчивая речь, сам схватил Мания Аквилия за руку, поставил его у всех на виду и разорвал ему на груди тунику, чтобы римский народ и судьи могли видеть рубцы от ранений, полученных им прямо в грудь; в то же время он долго говорил о ране в голову, нанесённой Аквилию военачальником врагов, и внушил судьям, которым предстояло вынести приговор, сильные опасения, что человек, которого судьба уберегла от оружия врагов, когда он сам не щадил себя, окажется сохранённым не для того, чтобы слышать хвалу от римского народа, а чтобы испытать на себе суровость судей.
— Цицерон. Против Гая Верреса («О казнях»), 3.
