Нина Борисовна Немцева (род. 1926, Уфа) — советский и узбекистанский учёный-медиевист, археолог и архитектор-реставратор, кандидат исторических наук (1972).
Ученица М. Е. Массона и Г. П. Пугаченковой. Окончила в 1950 году Среднеазиатский государственный университет (исторический факультет, кафедра археологии). Исследовала архитектурно-археологические памятники среднеазиатского зодчества. На протяжении многих лет руководила раскопками дворцового комплекса эпохи караханидов Рабат-и Малик, вела археологические работы в ансамбле Шахи-Зинда и на городище Афрасиаб (Самарканд), в мавзолеях Сайф ад-Дина Бохарзи (Бухара) и Ходжи Ахмеда Ясави (Туркестан), на других объектах среднеазиатского региона. В конце 1970-х — начале 1980-х годов провела маршрутные разведывательные изыскания в Сырдарьинской и Джизакской областях, необходимые для составления Свода памятников археологии Узбекистана.
Автор 5 книг, нескольких брошюр и около ста пятидесяти научных статей.
Биография
Детство и юность
Нина Борисовна Немцева родилась 12 декабря 1926 года в городе Уфе Башкирской АССР в семье служащих. Её отец, Борис Николаевич, работал инженером на железной дороге, мать, Елизавета Павловна, была врачом.
В ранние годы Нина с родителями переехала в Белорецк. Её детство фактически закончилось, когда в 1937 году арестовали отца. Елизавету Павловну с тремя детьми сразу же выселили из ведомственной квартиры. Почти три года, пока шло следствие по делу Бориса Немцева, его семья скиталась по съёмным углам. Белорецк был городом небольшим, и все знали Немцевых как семью врага народа.
Борис Николаевич не дал против себя признательных показаний, и следователи не смогли доказать его вину. Через два года и девять месяцев его освободили «за отсутствием состава преступления», выплатили зарплату за всё время, проведённое в тюрьме, восстановили в ВКП(б). Семья воссоединилась, но ненадолго — началась война. 29 ноября 1942 года в ходе операции «Уран» командир взвода 5-й стрелковой роты 928-го стрелкового полка 252-й стрелковой дивизии лейтенант Б. Н. Немцев погиб в бою у хутора Вертячий (похоронен в посёлке Котлубань).
В юности Нина Борисовна мечтала стать врачом, но война спутала её планы. Семье нужны были дополнительные хлебные карточки, поэтому по настоянию матери она по окончании семилетки в 1941 году поступила в Белорецкое педагогическое училище. Окончив его в 1944 году, почти год преподавала в школе. Когда же война закончилась, Нина Борисовна вновь задумалась о получении высшего медицинского образования. Её выбор пал на Ташкентский медицинский институт.
Учёба в САГУ
До столицы Узбекской ССР девушка добралась только в начале сентября 1945 года, когда вступительные экзамены в вузы уже закончились. Хотя в ТашМИ ей всё же пошли навстречу, разрешив посещать лекции и сдавать текущие экзамены, о мечте стать врачом пришлось забыть.
А всё из-за того, — вспоминала Нина Борисовна, — что из-за несвоевременного зачисления здесь не полагалось никакой стипендии, а без неё в сложившихся условиях моё существование было просто невозможным и немыслимым…
В Среднеазиатском государственном университете вопрос со стипендией ей удалось решить. Успешно сдав вступительные экзамены, даже по английскому, который она прежде не изучала, Нина Немцева стала студенткой исторического факультета САГУ.
На общем потоке студентов-историков было около 180 человек. В начале второго курса началась специализация. Большинство выбирало более престижные в то время дисциплины — истмат, диамат, политэкономию. Немцеву же заинтересовала археология. Её учителями стали такие выдающиеся учёные как Г. А. Пугаченкова, А. А. Семёнов, И. П. Петрушевский. Но главным на кафедре археологии был профессор М. Е. Массон. Учиться у Михаила Евгеньевича было архисложно.
По причине неприступности, совершенной недосягаемости мы тогда звали его промеж собой не иначе, как Фараон, — вспоминала Нина Борисовна. — Всевластный, очень жёсткий, никто из студентов не смел обращаться к нему иначе, как только через Пугаченкову. Это потом он удивлялся моим работам, а тогда, тем более, на фоне других студентов, в том числе и его сына Вадима, который учился вместе с нами, я была лишь девочкой из Белорецка, окружённого деревянным частоколом. Помню, как он читал нам лекции по пожелтевшим листкам, половину из которой — не слышишь, а половину — ждёшь, пока он разберёт, что там у него написано… А сколько раз мы порывались уйти, оставить кафедру, все, кроме его сына, и как нас уговаривали и декан, и замдекана…
