Епископ Никанор (в миру Николай Павлович Кудрявцев; 15 ноября 1884, Москва — 30 октября 1923, Москва) — архиерей Православной российской церкви; с 1921 года — единоверческий епископ Богородский, викарий Московской епархии, настоятель Никольского единоверческого монастыря.
Причислен к лику святых Русской православной церкви заграницей в 1981 году.
Биография
Николай Кудрявцев родился 15 ноября 1884 года в городе Москве, в семье единоверческого диакона московского Троицкого храма в Сыромятниках.
Получил хорошее образование: окончил духовное училище, затем Московскую Духовную Семинарию. После окончания семинарии в 1905 году поступил в Императорскую Московскую Духовную Академию. В 1909 году окончил Московскую Духовную Академию 1-м магистрантом LXIV курса (1905—1909 годы), и был оставлен при Духовной Академии профессорским стипендиатом. Духовную Академию отец Никанор (Кудрявцев) закончил на следующий год после выпуска LXIII курса (1904—1908 годы) в котором 1-м магистрантом был будущий известный богослов священник Павел Флоренский.
Монашеский постриг с именем Никанор, принял во время учёбы в Московской Духовной Академии, и вскоре после окончания Духовной Академии был рукоположён во иеромонаха.
В 1866 году в Москве был учрежден мужской Никольский единоверческий монастырь (в память цесаревича Николая Александровича). Торжественное его открытие было совершено епископом Леонидом, викарием Московской епархии. Кроме древлеписанных икон, собранных для Преображенского богаделенного дома И. А. Кавылиным, в монастырь были взяты образы из Озерковской и Монинской моленных.
В Никольском единоверческом монастыре были устраиваемы съезды противораскольничьих миссионеров: 1-й с 29 июня по 13 июля 1887 года и 2-й в те же дни 1891 года. Находился склад изданий противораскольнического братства свт. Петра митрополита, куда иногородние обращались за книгами. К 1907 году в монастыре жили: игумен, 22 монаха и 41 послушник.
В 1911 году настоятелем Никольского единоверческого монастыря, в возрасте 27 лет, был поставлен архимандрит Никанор, и сразу же он стал играть заметную роль в церковной жизни как своей обители так и всей Москвы. О жизни монастыря в последний период его существования (1913 год) имеется следующее свидетельство:
Монастырь этот имеет очень уединенный вид — настоящее убежище для любителей созерцательной жизни. Красивый, как будто готической архитектуры храм тёмно-красного цвета с желтыми украшениями, довольно стройная кирпичная колокольня, вдали кельи, тоже в готическом стиле, одноэтажный белый домик настоятеля, пятиглавая зимняя церковь над святыми воротами с знаменитой Хлудовской библиотекой при ней (эта церковь, ворота и здание библиотеки — желтоватого цвета)…
Всюду — трава, по местам — деревца, яблочный сад, маленькое братское кладбище — и тишина, тишина! Тишина такая, что она мне напомнила Параклит, скит Лавры во Владимирской губернии. Монахи там носят особые куколи — старинного образца: низкие, с выпуклым верхом, в каких изображаются древние преподобные или, например, святитель Митрофан Воронежский.
Видел я и молодого их архимандрита о. Никанора: о нём я слыхал от его товарища по семинарии, ещё и сейчас учащегося у нас на философском отделении. По отзыву другого студента-старообрядца, о. Никанор — человек очень строгий, но строгий по любви к аскетизму. Как любезно нас приняли там! Иеромонах, по-видимому, научно знакомый с древним искусством, показал нам подробно всю старину летнего храма; побывали мы с ним и в общих алтарях (главный — Успения, придельный — св. Николая). Мой Георгий Иванович был чрезвычайно доволен: «Это — настоящий музей», — говорил он. Особенно восхитил его образ Богоматери в главном алтаре: изображение это там называют «Голубицей»: на руках Богоматери — младенец Христос в белой одежде держит на руках белого голубка. Старинная и прекрасная икона!….
Архимандрит Никанор активно участвовал и в богословских спорах того времени отстаивая позиции консерваторов, например в 1916 году в журнале «Миссионерское обозрение» он написал резко обличительную рецензию на книгу «Столп и утверждение Истины» священника Павла Флоренского, — он утверждал, что тот «не без выгоды для себя» «захватил» труд Машкина «в свои руки».
