Тегнер, Эсайас: биография
Тегнер окончательно переселился и осел в епископской резиденции, Эстрабу, вплоть 1 мая 1827 года.
Через три года после переезда он снова посетил Лунд. Старший сын поэта, Кристофер Тегнер, должен был получить лавровый венок на торжествах присвоения магистерских званий в 1829 году, и поскольку в то время проректор университета отсутствовал, то лат. venia promovendi доверили произнести Эсайасу Тегнеру. Он начал церемонию со стихотворения «Пролог» (швед. Prolog), вторившего «Эпилогу» 1820 года, но написанного в совершенно других тонах. Всё произведение проникнуто тихой грустью, которая в конце исчезает, уступив место сердечному поздравлению, с которым Тегнер «во имя песни, во имя вечности, что ощущается в „Хаконе“ и „Хельге“», возложил лавровый венок на голову Адаму Эленшлегеру, который случайно оказался на торжествах. Эта дань и почести таланту датского поэта имела историческое значение. В ней лежала возникшая идея сближения университетской молодежи скандинавских стран. Слова Тегнера «прошли времена раздора» нашли отклик во всех этих странах.
Сразу же после своего назначения на место епископа Эсайас Тегнер принялся тщательно готовиться к своему новому призванию. По его словам, он не хотел «позориться перед своими священниками», поэтому несколько лет очень усердно изучал богословие. Он никогда не был религиозным ортодоксом. Согласно Энлиту Врангелю («Записки, посвящённые П. Г. Эклунду» / Skrifter tillgnade P. G. Eklund, 1911) и Натану Сёдерблюму, Тегнер находился под сильным влиянием гуманизма Гердера и имел взгляды, близкие к платформе супранатуралистических рационалистов, адептов веры в откровение. Его переписка с Бринкманом и другие документы свидетельствуют о внутренней борьбе Тегнера. Приняв священнический сан в 1812 году и пожелав стать не простым пастором, а епископом, Тегнер впоследствии часто сетовал, что эти новые обязанности отнимают всё свободное время, а однако старался их тщательно исполнять. Кропотливо и успешно он поднимал моральный и интеллектуальный уровень смоландских священников. Посвятил себя делу образования и науки и в Церкви видел прежде всего учреждение, которое должно способствовать распространению идеализма и гуманизма в мире.
В 1835 году Тегнера избрали членом № 445 Шведской королевской академии наук, а 13 ноября 1838 он стал почётным членом Шведской королевской академии словесности, истории и древностей.
Тегнер как оратор
На протяжении этих лет Тегнер печатался редко, зато много выступал. В Векшё и Йёнчёпинге он произносил школьные речи по случаю ежегодных экзаменов. Не всегда сказанное касалось школьников и их обучения, потому Тегнер всегда пользовался возможностью высказать то, что лежит на сердце, и не очень заботился об уместности. Кроме того, он выступал на хиротониях, церковных освящениях, во время официальных епископских визитов. Эти выступления были образцом формы и содержания. Привлекали пристальное внимание слушателей также тоном, точно подобранным к теме, который «побуждал прекрасное склоняться перед священным и с радостью жертвовать высокое ради высшего».
Как оратор, Тегнер занимал место среди лучших практиков этого искусства и отличался богатством мыслей, острых и одновременно лёгких для восприятия. Выступления примечательны меткими высказываниями, красивыми и содержательными образами, остроумными репликами-находками. В таком стиле, как отметил шведский учёный Карл Адольф Агард, сочетается «блистательность Жана Поля с классической гармоничностью Иоганна Вольфганга фон Гёте». Речь Тегнера отмечается свежестью и непосредственностью, и это производит на слушателей впечатление, словно они заглядывают в душу оратора. Речи подобны стихам: «их не готовят, их творят на одном дыхании». Тегнера-оратора ценили даже те, кто не принадлежал к сторонникам его поэзии. Епископ Мартенсен, который считал Тегнера за заурядным литератором, написал в письме (1879): «Я искренне предан Тегнеру и восхищаюсь им прежде всего как оратором».
Тегнер как автор писем
Свежесть и непосредственность, неотъемлемые черты речей Тегнера, ещё в большей степени присущи его эпистолярному наследию. Эти письма отмечаются не чеканностью, как у густавианцев, а легкостью. У Тегнера стиль повествования естественнее и разнообразнее. В плавном изложении чередуются искромётные шутки с глубокими и серьезными рассуждения настолько естественно, что возникает впечатление непосредственного общения с адресантом. Именно это и является самым большим преимуществом — с точки зрения адресата. Самой примечательной чертой переписки Тегнера является искусство остроумной характеризации, с которым автор изобретательно и непринужденно, ярко и метко подаёт свои впечатления и мысли. К сожалению, уничтожены почти все письма, которые он в 1830-х годах написал Эмилии Селльден, в которую несколько лет был влюблен. В стихах, относящихся к ценнейшей интимной лирике Тегнера, таких как «Единственная» (швед. Den enda), «Давным-давно» (швед. Fr lnge sen), «Мертвец» (швед. Den dde), автор излил свою страстную любовь к Эмилии.
