Дорнер, Далия: биография
По отношению к религии в государстве Дорнер проводила либеральную линию. С одной стороны, поддержала мнение меньшинства за открытие улицы Бар-Илан для движения по субботам. С другой стороны, решила, также в меньшинстве, что религиозный человек может предотвратить передачу со своим участием в теле- и радиопрограммах в субботу. Дорнер также потребовала у государства признать реформистский гиюр (облегчённый переход в еврейство).
Дорнер не была одной из тех судей, которые принимают без колебания решения по делам безопасности. Она поддержала освобождение большинства (кроме шейха Обейда и Мустафы Дирани) «козырей переговоров», которые были захвачены в Ливане, чтобы помочь освободить Рона Арада. Она была в меньшинстве в составе трёх судей, но в дополнительном слушании её мнение получило 6 из 9 голосов судей, когда президент суда Аарон Барак передумал и присоединился к её мнению. Тем не менее она отложила эвакуацию форпостов в Газе и постановила, что перемещенные из Икрита (израильские арабы) не смогут вернуться на территорию бывшей деревни, поскольку согласилась с премьер-министром Ариэлем Шароном, что это может быть воспринято как признание права на возвращение, и, следовательно, повредить интересам безопасности Государства Израиль.
Дорнер была первым судьёй, которая постановила, единственная среди семи судей, обсуждавших дело, что необходимо уменьшить экспроприацию частной земельной собственности, и поставила её под зависимость конституционного закона: Честь и свобода личности. Позднее её мнение широко цитировалось, когда Верховный суд, в составе девяти судей, единогласно постановил в деле Карасика, что необходимо вернуть хозяину землю, которая была экспроприирована для цели, впоследствии не осуществленной. Её восприятие вопроса владения частной собственности не проводит различия между материальным имуществом и интеллектуальной собственностью. Так, она запретила передавать по радио песни, пока не были возвращены долги за предыдущие трансляции.
В конце каденции Дорнер разразился скандал, когда она постановила, что государство обязано уточнить, что именно является стандартом достойного существования человека, чтобы можно было определить, нарушает ли сокращение государственных выплат конституционное право на защиту достоинства (как это предусмотрено в конституционном законе: Честь и свобода личности). Кроме того, она постановила, что правительство обязано финансировать интеграцию детей с особыми потребностями в обычных школах. Эти решения, выглядящие как вмешательство в финансово-бюджетную политику, рассердило многих членов кнессета, которые считали, что это посягательство суда на территорию законодательной власти. Дорнер ответила на критику в речи, посвящённой выходу в отставку: она критиковала членов кнессета, которые высказывались по вопросу, обсуждаемому в суде, и упомянула, что одна из функций суда — балансировать и тормозить правительство и кнессет, в соответствии с принципом сдержек и противовесов, на котором основана демократическая система.
Свобода слова
Дорнер поддержала свободу коммерческого выражения, и в вызвавшем критику постановлении разрешила трансляцию радиорекламы, запрещенной из-за «оскорбления вкуса», на основании свободы слова. Дорнер отказалась признать право женщины на защиту достоинства и общественные интересы «для защиты от морального ущерба», как достаточные основания для запрещения вещания порнографии, которая, по её мнению, относится к свободе слова, и поэтому, в приговоре, известном как «суд канала Плейбой», постановила, что достаточно, что канал передается только платным абонентам. В деле о фильме «Дженин, Дженин» режиссёра и актёра Мохаммада Бакри, постановила разрешить показ фильма. Во имя свободы слова Дорнер также приказала муниципалитету Иерусалима разрешить правому активисту вывесить в городе плакаты с надписью: «Йоси Сарид — нахлебник Арафата». Дорнер поддержала мнение большинства об отмене приговора арабского журналиста, который поддерживал бросавших бутылки с зажигательной смесью. Однако Дорнер поддержала мнение большинства за осуждение за подстрекательство к мятежу Биньямина Зеева Кахане, отметив, что ограничения в законе «правильно балансируют между свободой выражения мнений и необходимостью защиты общественной безопасности».
