Шампольон, Жан-Франсуа: биография
4 марта 1830 года Шампольон возвратился в Париж и поселился в квартире на улице Фавар, дом 4, расположенного близ Лувра и неподалёку от дома Жака-Жозефа. Сразу же его поразил сильнейший приступ подагры. Прибытие египтолога прошло незамеченным, что резко контрастировало с восторженным приёмом Розеллини во Флоренции, который проводился на самом высоком уровне. Он пригласил Шампольона переселиться в Пизу со всеми материалами, тем более, что великий герцог Леопольд распорядился опубликовать результаты экспедиции как можно скорее, предоставив полное государственное обеспечение. Однако Шампольону было необходимо перевезти все находки в Лувр — их так и не удавалось вызволить с тулонской таможни, — кроме того, пополнившаяся коллекция Дроветти требовала новой каталогизации. Ему следовало также составить отчёт об экспедиции, а состояние здоровья вообще не позволяло ехать куда-либо. Отрадным на этом фоне стало его избрание 7 мая действительным членом Академии надписей, где были проведены массовые выборы в связи с резким падением её авторитета в Европе. Новые огорчения принесла Июльская революция: 29 июля восставшие разгромили Музей Карла X, множество ценнейших предметов из коллекций Дроветти и Сальта, включая папирусы, было уничтожено. Примечательно, что переписка с Розеллини второй половины 1830 года почти исключительно посвящена «Египетской грамматике».
Финал
В марте 1831 года начался совместный проект Французской академии и Академии надписей — было принято решение разработать абсолютную хронологию событий древнеегипетской истории на основе привязки к солнечным и лунным затмениям, упоминавшимся в исторических источниках. Возглавил его астроном Жан-Батист Био. На заседании 18 марта Шампольон решением Академии был рекомендован на должность профессора Коллеж де Франс. Ранее — 12 марта — королевским ордонансом в учебную программу был введён древнеегипетский язык и учреждена кафедра египтологии. Однако для самого Шампольона зима была с трудом переносима: после Египта он так и не смог восстановиться, страдал болезнью лёгких и периодически утрачивал голос. Большинство дел в египетском отделе Лувра вёл его заместитель Дюбуа. Шампольон в это время занимался языком на дому с Франческо Сальволини, 22-летним выпускником Болонской школы восточных языков, которого ему рекомендовали коллеги из Турина. С точки зрения Шампольона, он имел лучшие способности к египетскому языку, чем Розеллини. Он также активно помогал с работой над «Египетской грамматикой», которая одновременно являлась и университетским курсом, который должен был читать Шампольон. 10 мая 1831 года профессор прочитал в Коллеж де Франс свою инаугурационную лекцию, которая была посвящена истории египтологии. Лекция стала сенсацией в Париже, и имела общеевропейский резонанс, на курс Шампольона записывались студенты со всей Европы. Однако лекция настолько надорвала силы Шампольона, что он смог продолжать занятия только через две недели. Далее его поразил очередной приступ подагры, и он срочно вызвал Розеллини — единственного человека, способного заменить его на кафедре. Прибыв в середине июля в Париж, тот застал Шампольона совершенно обессиленным. Жак-Жозеф настаивал на возвращении в Фижак. Шампольон в это время добивался права посвящения «Египетской грамматики» новому королю — Луи-Филиппу; в середине августа он был удостоен частной аудиенции. 21 августа Жан Шампольон отправился в Фижак, надеясь на благотворное влияние его климата.
В Фижаке Шампольон был встречен как знаменитость: улица, на которой стоял семейный дом, была переименована в его честь. О нём заботились незамужние сёстры, но ожидаемого эффекта для здоровья не получилось: почти всё время он проводил над рукописью «Египетской грамматики» и ограничивался короткой прогулкой в середине дня. Его подгоняли революционные события в Европе и эпидемия холеры в Париже; он серьёзно опасался не завершить главного труда своей жизни. Запланировав возвращение на ноябрь, Шампольон настойчиво просил брата ускорить приготовления к печати книги. Несколько поправив здоровье, Жан-Франсуа возвратился в Париж с видимой неохотой, однако его призывали и Сильвестр де Саси, и морской министр, поскольку встал вопрос о перевозке луксорского обелиска во Францию. Отбыв в Париж на дилижансе 28 ноября, он был задержан мятежом в Лионе, и вернулся только 2 декабря. Зимняя поездка вновь резко ухудшила его состояние. Тем не менее, он успел провести лекции в Коллеж де Франс 5 и 9 декабря, произведя большое впечатление на слушателей своим энтузиазмом. 13 декабря 1831 года его поразил инсульт, несколько дней он был парализован. Вскоре смог встать с постели, но больше не был в состоянии самостоятельно писать. Вскоре он сообщил брату, что больше не оправится, и вручил ему рукопись «Грамматики», сказав, что это его «визитная карта для потомства». Пришли известия из США: Константэн Рафинеск в своём послании указывал, что метод Шампольона применим для дешифровки письменности индейцев майя, но сам исследователь уже не смог ответить на это послание.
