Кан Ювэй: биография

Кан Ювэй предложил новому правительству законопроекты о провозглашении конституционной монархии, созыве учредительного собрания и принятии конституции. Ни одно из его предложений не было принято. С 6 июля столица подверглась бомбардировке армии премьер-министра Дуань Цижуя, поэтому 8 июля Кан Ювэй попросил убежища в посольстве США, которое было ему предоставлено. 12 июля Пекин был занят республиканскими властями, причём Кан Ювэй президентом Фэн Гочжаном был внесён в расстрельные списки, после чего реформатор скрывался в американском посольстве до 3 февраля 1918 года.

Движение 4 мая Кан Ювэй поддержал, но его позиция была мало кому интересна. Ху Ши в статье «Впечатления вернувшегося на родину» (кит. ), опубликованной в 1920 году, писал:

…Мы и теперь ругаем Кан Ювэя вовсю. Но 20 лет тому назад Китай ругал его за то, что он был слишком нов, а теперь за то, что он слишком устарел. Теперь нет богдыхана, которого Кану пришлось бы оберегать.

Разочарованный мыслитель начал отдаляться от мира. В 1921 году он купил участок в Ханчжоу, назвав его «Садом всего неба» (кит. ), а свой дом назвал «Залой небесного странника» (кит. ). Всё чаще он использовал псевдоним «Отшельник — небесный странник Кан Ювэй» (кит. ). В письме баптистскому миссионеру Т. Ричарду от 26 февраля 1923 года Кан Ювэй писал, что уже достиг преклонных лет, не смог найти достойного применения себе на службе родной стране и даже не нашёл места на земле, где мог бы похоронить свои печали; единственным упованием его остаётся небесное странствие. Вскоре он получил приглашение на свадьбу экс-императора Пу И, но отклонил его. В благодарственном меморандуме он писал:

Я каждодневно практикую небесное странствие, избавился от досады и тоски человеческого мира и не намерен возвращаться туда, где не звучит музыка небесных сфер.

В 1923 году Кан Ювэй ненадолго вернулся к активной жизни, пытался заключить союз с У Пэйфу, путешествовал в Шаньси и Хэнань. В Баодине 10 мая он в первый и последний раз поднялся в небо на аэроплане, посвятив этому опыту стихотворение «Оседлав ветер на облаке, мой дух совершает небесное путешествие». Объехав большую часть Китая, в канун китайского Нового года (5 февраля 1924 года) он вернулся в Шанхай. Практически весь 1924 год он провёл в Ханчжоу и Шанхае. После начала движения 30 мая 1925 года он переехал в Циндао, где купил дом на проспекте Фушань близ набережной. В этом доме в третий лунный месяц 1926 года он открыл последнюю в своей жизни «Школу Небесного странника» (кит. ); число учеников едва превышало два десятка. После празднования 70-летнего юбилея (по китайскому счёту от зачатия) 8 марта 1927 года Кан Ювэй, жалуясь на утомление, провёл две недели в Шанхае. В пять часов утра 31 марта после банкета в Циндао, устроенного земляком, он скончался от пищевого отравления. Душеприказчиком выступил Дуань Цижуй, прах временно захоронили у холма Лаошань близ Циндао.

Философские и общественные взгляды

Кан Ювэй считается первым китайским мыслителем, создавшим политико-правовую теорию нового образца. Глубокое знание классических канонов и религиозное преклонеие перед Конфуцием, знакомство с переводной литературой о странах Запада и размышления над современными событиями — всё это привело его к созданию весьма оригинального политико-правового учения, представляющего собой новое прочтение конфуцианской традиции в сочетании с элементами западных политико-правовых теорий. Согласно Сяо Гунцюаню, в социальном учении Кан Ювэя можно выделить два уровня. На первом уровне он пытался предложить конкретные рецепты решения проблем Китая, основываясь на опыте реформирования России эпохи Петра I и Японии эпохи Мэйдзи. После провала реформаторской программы 1898 года он остался, в общем, на прежних позициях, но его симпатии ощутимо сдвигались вправо. После Синьхайской революции он последовательно критиковал республиканский режим, а также предлагал сделать официальной идеологией «национал-империализм» (кит. ) вкупе с конфуцианской религией. Второй уровень не был привязан к политической сиюминутности, а ряд идей вообще не имел прямой привязки к действительности. Таким образом, он причудливо сочетал черты реформатора, политика-практика и утописта.