Мен де Биран: биография
В своём завещании Мен де Биран назначил своим душеприказчиком некоего Жозефа Ленэ, который при жизни считался его другом. Однако Ленэ воздержался от публикации его сочинений, решив, что такая публикация не покроет финансовых затрат. Его поддержали родственники Бирана, считавшие, что философская ценность его сочинений невелика и их публикация только «скомпрометирует репутацию покойного». Попытки В. Кузена и других почитателей философского таланта Бирана получить доступ к его рукописям остались безрезультатными. Рукописи философа долгие годы пылились в сундуках, а часть из них даже была отдана бакалейщику, который использовал их как обёртку при выдаче товаров.
Тем временем Виктор Кузен, бывший горячим последователем Бирана, принялся за самостоятельное издание его сочинений. Он рылся в архивах парижского Национального института, связывался с берлинской и копенгагенской Академиями наук и добывал фрагменты рукописей философа у его знакомых. Итогом этой работы стали четыре тома «Философских произведений» Бирана, вышедшие в 1834—1841 годах. В течение долгого времени это, далеко не полное, собрание было единственным источником сведений о его философских взглядах.
Дальнейшая публикация сочинений Бирана связана с именем швейцарского пастора Франсуа Навилля, знавшего философа в последние годы жизни. После выхода кузеновского собрания сочинений Бирана он взялся за систематическое изучение его взглядов и написал на эту тему целую книгу. Когда книга была готова, Навилль обратился к родственникам Бирана с просьбой уточнить некоторые биографические данные и выслать какие-нибудь неопубликованные фрагменты рукописей. В ответ на свою просьбу он получил по почте целых два ящика, доверху набитых рукописями; это были те самые рукописи, которыми безуспешно пытался завладеть Кузен. Навилль забросил свою книгу и посвятил остаток жизни подготовке к публикации бирановских рукописей. Эту работу он завещал своему сыну Эрнесту Навиллю, которому в 1847 году удалось получить от правительства обещание в содействии публикации. Однако разразившаяся в 1848 году революция во Франции привела к власти новое правительство, которое отказало проекту в поддержке, ссылаясь на недостаток средств. Только спустя 11 лет, в 1857 году, Эрнесту Навиллю удалось опубликовать трёхтомное собрание «Неизданных сочинений Мен де Бирана», в которое вошли основные его труды.
Учение
Первый период
В творчестве Мен де Бирана традиционно выделяют три этапа: сенсуалистический, метафизический и религиозный. На первом этапе он выступил в качестве последователя французских «идеологов» — П. Кабаниса и А. Дестюта де Траси, развивавших сенсуалистические идеи Э. Б. Кондильяка. В этот период Биран был уверен, что все наши знания происходят из ощущений, а метафизика есть тёмная наука, сгущающая тучи там, где истинные науки распространяют свет. Подлинная философия должна заниматься не поиском первопричин, а анализом отношений и последовательности феноменов и исследованием происхождения наших идей. В написанном в этот период сочинении «Влияние привычки на способность мыслить» философ проводил различие между пассивными и активными впечатлениями, разные комбинации которых, по его мнению, составляют весь наш опыт.
Однако уже в следующей своей работе «Об анализе мышления» Биран отошёл от сенсуализма и выдвинул идею, которая в дальнейшем легла в основу его взглядов. Согласно этой идее, явления воли не могут быть выведены из внешних ощущений. Особенностью воли является её активный характер, тогда как все внешние ощущения пассивны; но из чисто пассивных ощущений не могло бы возникнуть никакого представления об активности. В явлениях воли, полагал Биран, мы непосредственно познаём активность нашего собсвенного «я». Поэтому наряду с внешним, чувственным опытом мы должны признать другой, независимый источник познания — внутренний опыт, открывающий нам наше собственное индивидуальное существование. Всякое познание предполагает наличие двух сторон: познаваемого объекта и познающего субъекта; существо, лишённое самосознания, не могло бы приобрести и никакого знания о внешнем мире. Следовательно, существование нашего «я» лежит в основе всякого опыта и делает возможным самый опыт.
