Сарджесон, Алан: биография

Человек

Алана Сарджесона будут помнить за его обаяние и остроумие. Он всегда был доступным и таким же спокойным с другими, каким и был с самим собой. Он был снисходительным к ошибкам и внимателен к своим сотрудниками. Следует отметить, что почти все его коллеги продолжали сотрудничество с Аланом лично или профессионально после того, как они переходили в другие места. К концу своей жизни он стал особенно близок к своей семье, в частности, младшей дочери, Бенте.

Почти все, кого спрашивали про Алана вспоминают с увлечением его рассказы на различные темы, как правило, после ужина. Казалось, что в его репертуаре было только четыре истории, которые он мог рассказывать снова и снова. Количество историй, которое он рассказывал за раз, зависело от выносливости аудитории. Не содержание историй веселило аудиторию, а то, как он их рассказывал. Рассказы характеризовались непрерывным смехом Алана, который был явно в восторге от того, что он собирался сказать дальше, отступлениями, имеющими загадочную связь с темой истории, призывами аудитории к помощи или другим вложениям.

Хотя и Алан никогда полностью не признает этого, в его восприятии той химии, которую он изучал, была забавная сторона. Комплексы Co3+ интенсивно окрашены; их цвет варьируется от фиолетового к зелёному и может быть любым, находящимся в интервале между ними. Он мог бы обнаружить изменение цвета в ходе реакции, но то, что он видел, отличалось от нормального зрения; кто угодного мог засвидетельствовать, что когда Алан говорил про соединение, что оно синее, на самом деле оно было розовым.

Алан знал, в чём разбирается хорошо, а в чём не очень. Он не боялся признать отсутствие компетентности, и развил широкое сотрудничество и в Австралии, и в других странах. Многие из его коллег помнят поездки с целью посетить различных экспертов, чтобы либо прояснить интерпретацию, или получить совет о том, как провести эксперимент. Он всегда был дотошным в том, чтобы обеспечить своих коллег надлежащим пониманием.

Как и многие ученые, которые достигли пика своего профессионализма, Алан ожидал от других, что они будут проводить свои исследования с той же осмотрительности, полнотой и целостностью, которые он наложил на себя. Он был особенно пренебрежительным к ученым, в которых видел, что они использую свои публикации только как метод для продвижения по службе. Это была его полная преданность целостности науки — пожалуй, определяющая личностная черта Алана.

Алан был организованным в его научном работе, но менее ответственно относился к административными делам. Он действительно отслужат один срок в три года на посту декана (председателя) научно-исследовательской школы химии без инцидентов. Он создавал впечатление, что, хотя и был готов заниматься административной работой в качестве долга перед своими коллегами, но его исследования взяли верх. Как следствие, его редко просили заняться рутинной комитетской работой или предлагали занять пост, который включается в себя административную работу. Он был адекватным лектором, но не таким, чьи выступления захватывали аудиторию. В научно-исследовательской школе химии поддержка исследований распределялась в соответствии с прошлой деятельности, а не в результате разработки предложений, которые требовали внешнего финансирования. В результате, Алана всегда хорошо финансировали, чтобы он делал свою работу, не отвлекаясь на написание предложений и отчетов. Кроме того, у него был доступ к щедрым расходам на путешествия, что позволяло ему посещать другие лаборатории.

Он ушел на пенсию в 65 лет. Он сказал, что был счастлив сделать это, потому что давал возможность «молодым парням» сделать себе имя. Как почетный профессор он продолжил приходить на факультет и участвовать по возможности в его деятельности. Вскоре после выхода на пенсию его здоровье пошло на спад, сначала медленно, но довольно быстро в последние нескольких лет его жизни. В последние годы он страдал от различных болезней, которые сделали его хрупким. Вскоре после того, как он отметил Рождество дома с семьей, он умер.

Награды и премии

Алан удостоен многочисленных почестей и наград. Хотя он и ценил их получение, но относился к ним легко.

1975 Inaugural Award of the Royal Australian Chemical Institute for Inorganic Chemistry and Burrows Lecture

1978 H. G. Smith Medal, Royal Australian Chemical Institute

1980 American Chemical Society Award for Inorganic Chemistry Bailar Medal, University of Illinois, Urbana

1983 Nyholm Medal, The Royal Society of Chemistry, UK

1985 Dwyer Medal, University of New South Wales.

1990 Doctor of Science Honoris causa, University of Sydney

1992 Centenary Medal, The Royal Society of Chemistry, UK

1995 Rolf Sammet Award, Johann Wolfgang Goethe Universitt, Frankfurt am Main

1996 Doctor of Science Honoris causa, University of Copenhagen

1997 International Izatt-Christensen Award in Macrocyclic Chemistry, Brigham Young University, Utah Doctor of Science Honoris causa, University of Bordeaux, France

2000 Leighton Medal, Royal Australian Chemical Institute

2002 Matthew Flinders Medal, Australian Academy of Science

Членство в научных обществах

1972 Fellow of the Royal Australian Chemical Institute

1976 Fellow of the Australian Academy of Science

1976 Foreign Member of the Royal Danish Academy of Arts and Science

1983 Fellow of the Royal Society

1996 Foreign Associate, National Academy of Sciences, USA

1998 Foreign Honorary Member of the American Academy of Arts and Sciences

2002 Member of the Royal Physiographic Society in Lund, Sweden