Сергей Николаевич Мясоедов (31 марта (12 апреля) 1865, Вильно — 20 марта (2 апреля) 1915) — полковник Русской армии, повешенный во время Первой мировой войны по ложному обвинению в шпионаже.
Биография
Окончил московский кадетский корпус. Служил в 105-м пехотном Оренбургском полку. В 1892 году перешёл в Отдельный корпус жандармов. C 1894 года занимал место помощника начальника железнодорожного жандармского отделения в Вержболове, а с 1901 по осень 1907 года состоял уже начальником Вержболовского отделения. Работа на пограничной железнодорожной станции позволила ему завязать многие знакомства в высших сферах среди людей, проезжавших по железной дороге. Поддерживал хорошие отношения с немецкими пограничными властями. Был знаком даже с немецким императором Вильгельмом II, охотничье имение которого, Роминтен, располагалось в 15 верстах от Вержболово. Вильгельм II даже подарил Мясоедову свой портрет. Мясоедов женился на Кларе Самуиловне Гольдштейн, дочери торговца.
В 1907 году Мясоедов уволился со службы в запас. Был одним из учредителей акционерного общества «Северо-западное пароходство» вместе с братьями Борисом и Давидом Фрейдбергами. В 1909 году Мясоедов познакомился с военным министром В. А. Сухомлиновым.
В 1911 восстановлен на службе и перешёл в военное министерство. В 1912 против Мясоедова началась крупная интрига, возглавляемая А. И. Гучковым. В газетах «Вечернее время» и «Новое время» появились статьи с намеками против Мясоедова. 17 (30) апреля 1912 в «Новом времени» появилось интервью с членом Государственной думы А. И. Гучковым, который уже открыто обвинил Мясоедова в шпионаже. Мясоедов вызвал Гучкова на дуэль. Дуэль состоялась 22 апреля (5 мая) 1912 г. в Старой Деревне на окраине Петербурга: Мясоедов стрелял первым и промахнулся; Гучков сразу же после этого выстрелил в воздух. После этого скандала Мясоедов снова был уволен в запас и было проведено расследование, которое не выявило в действиях Мясоедова ничего подтверждающего обвинения в шпионстве.
С началом Первой мировой войны Мясоедов был призван в армию в ополчение, как пехотный офицер, но после хлопот был назначен переводчиком в штаб 10-й армии, где выполнял незначительные поручения.
Дело Мясоедова
18 февраля (3 марта) 1915 по инициативе генерал-квартирмейстера Северо-Западного фронта М.Д. Бонч-Бруевича и начальника контрразведки штаба фронта Батюшина Мясоедов был арестован и обвинён в шпионаже и мародерстве. Главной уликой были показания подпоручика Якова Павловича Колаковского, который попал в немецкий плен, а затем в декабре 1914 года явился к российскому военному агенту в Стокгольме Кандаурову, и рассказал, что, находясь в плену, он предложил немцам сделаться для них шпионом. Уже в России он показал: «При отправлении меня в Россию из Берлина, лейтенант Бауермейстер советовал мне обратиться в Петрограде к отставному жандармскому подполковнику Мясоедову, у которого я могу узнать много ценных для немцев сведений».
По свидетельству начальника Петроградского охранного отделения К. И. Глобачёва, многое в показаниях Колаковского вызывало сомнения, в том числе «то обстоятельство, что, отправляя его в Россию с такими целями, немцы не дали ему ни явок, ни пароля, словом ничего такого, что могло бы для Мясоедова, если бы он был действительно шпион, служить удостоверением, что Колаковский — действительно лицо, посланное германским Генеральным штабом». Да и вспомнил Колаковский о Мясоедове лишь на третьем допросе.
Не придав значения этим показаниям, Главный штаб не отдавал никаких распоряжений. «Между тем, — свидетельствует Глобачев, — Колаковский стал трубить по всему Петрограду о важности своих разоблачений и что со стороны военных властей никаких мер не принимается. Слухи об этом деле дошли до бывшего в то время товарища министра внутренних дел В. Ф. Джунковского, который приказал мне разыскать Колаковского и подробно его допросить. На допросе Колаковский ничего нового не показал, и сущность его рассказа была повтореньем того, о чем он заявлял первый раз в Главном штабе. Протокол допроса Колаковского был отправлен Охранным отделением в контрразведывательное отделение Главного штаба по принадлежности, и с этого, собственно говоря, момента и началось дело Мясоедова, о котором уже знал чуть ли ни весь Петроград, комментируя его на всевозможные лады».
