Коробьин, Григорий — депутат Козловского дворянства в Екатерининской комиссии для составления проекта Нового Уложения.
Сведений о жизни Коробьина до принятия им депутатского звания и после сдачи его мы не имеем. Он не был депутатом, избранным от Козловского дворянства, а получил это достоинство от избранного первоначально капитана Семена Муравьева — депутаты, как известно, имели право передавать свои полномочия кому угодно, лишь бы избранное ими лицо само имело пассивные избирательные права. Вступил Коробьин в комиссию в конце 1767 г. или в начале 1768 г.: 21 сентября 1767 г. в числе депутатов, подписавшихся под мнением кн. Щербатова, мы встречаем еще депутата Козловского дворянства С. Муравьева, Коробьин же впервые выступает в протоколах комиссии 27 апреля 1768 г., когда он баллотировался в частную комиссию «о предостережении противоречия между воинскими и гражданскими законами», но избран не был. В комиссии Коробьин примкнул к прогрессивной партии этого собрания и явился одним из самых деятельных участников в прениях, возникших по поводу крепостного права.
Впервые своё мнение о вреде крепостного права Коробьин заявил 5 мая 1768 года при чтении указов о беглых: многочисленные побеги он объяснял тем, что помещики угнетают своих крестьян непомерными податями, отдачей внаймы за свои долги и отнятием у них их собственных доходов. Желания его, однако, были довольно скромны; они сводились к уменьшению власти помещика над имуществом крестьян и более точному определению размера оброка; власть помещика над личностью крепостных должна была, по мнению Коробьина, остаться в прежних размерах. Тем не менее, и эти умеренные требования встретили сильный отпор; на мнение Коробьина было подано очень много возражений. Отмену крепостного права находили делом несвоевременным, и даже в России невозможным, указывали на испорченность крестьян; были даже лица, упрекавшие Коробьина в том, что он берется рассуждать о деле, ему совершенно не знакомом, и что его мнение противоречит наказу, данному его предшественнику; последний упрек совершенно справедлив; козловский наказ составлен, действительно, в крепостническом духе. 21 мая Коробьин отвечал всем своим противникам — и умеренность тона его речи и умение, с каким он опровергает здесь направленные против него возражения, показывают, что он был человек недюжинный в умственном и нравственном отношении.
Многочисленность возражений по существу, сделанных Коробьину, не показывает, однако, чтобы к его взглядам отнеслось несочувственно большинство собрания; напротив, есть основание думать, что большинство ему сочувствовало: в том же заседания, когда Коробьин впервые выступил со своими соображениями (5 мая), происходило баллотирование членов в комиссию для рассмотрения порядка сборов и расходов; Коробьин получил 174 избирательных шара из 287; 14 мая происходила новая баллотировка в комиссию о рудокопании, сбережении лесов и торговле; — на этот раз Коробьин получил 260 избирательных из 306; большинство 260 голосов из 306 представляло редкость в баллотировках комиссии и его можно рассматривать, как демонстрацию в пользу Коробьина. Баллотировка 14 мая показала, что отношение большинства не было враждебно Коробьину; не было оно враждебно, следовательно, и его мысли об улучшении быта крестьян.
Некоторые депутаты прямо высказывали сочувствие Коробьину, дополняя с своей стороны и развивая его предложение, например, Козельский, Жеребцов и др. Справедливость требует, однако, отметить одну слабую сторону во мнении Коробьина, на которую указывали почти все его противники: он предлагал уменьшение власти помещиков над имуществом крестьян — и в то же время, сохранение, в прежнем объеме их власти, над личностью крепостных — в этом, очевидно, заключается противоречие, и осуществление такого порядка повело бы к очень нежелательным последствиям. Можно думать, что Коробьин сам скоро осознал это противоречие; несколько позднее он высказывался уже более определенно. Так при обсуждении внесенного в собрание проекта о правах благородных он отстаивал против кн. Щербатова 13 статью II главы проекта, по которой благородные получали право освобождать своих крепостных («право владения крепостных своих деревень переменить на право деревень свободных»).
