Самарин, Юрий Фёдорович: биография
Письма эти, получившие распространение в рукописи, вызвали неудовольствие влиятельных сфер. Самарин был привлечён к ответственности по обвинению в разглашении служебных тайн: 17 февраля 1849 года К. С. Аксаков сообщал родным: «письма до сих пор возбуждают сильную злобу немцев, везде прославляющих его или шпионом правительства, или опасным, вредным либералом…», а 6 марта он написал: «Дела идут плохо: немцы торжествуют, и Самарин сидит…». Вечером 17 марта состоялась встреча с Самариным императора Николая I, который сделал ему строгое внушение за разглашение того, что считалось канцелярской тайной, и за возбуждение вражды немцев против русских. Дело окончилось переводом 3 августа на службу в Симбирскую губернию. Разъяснение положения дел в Прибалтийском крае и его отношений к России и позже занимало Самарина и вызвало целый ряд исследований, напечатанных им за границей под заглавием «Окраины России» (5 вып., Берлин, 1868—1876). В числе их имеются и ценные исторические исследования — например, очерк крестьянского вопроса в Лифляндии, но главным образом они посвящены задачам русской политики на окраинах.
В конце 1849 года Самарин был отправлен, в качестве чиновника особых поручений при министре, в Киев и через год назначен правителем канцелярии киевского генерал-губернатора Д. Г. Бибикова. В 1853 году вышел в отставку.
После смерти отца, получив управление имениями, изучал хозяйства в Тульской и в Самарской губерниях; жил в них летом, проводя зимы в Москве. Изучая быт и хозяйственное положение крестьян он пришёл к убеждению в необходимости отмены крепостного права и приступил к составлению записки «О крепостном состоянии и о переходе из него к гражданской свободе», которая была окончена только в 1856 году и в сокращенном виде напечатана в журнале «Сельское благоустройство». С 1856 года Самарин принимал деятельное участие в издании «Русской беседы»; для первых двух книг журнала он написал статьи «О народности в науке» и «О народном образовании». Однако главными в это время стали его статьи о сельской общине и исследование «Упразднение крепостного права и устройство отношений между помещиками и крестьянами в Пруссии».
С началом крестьянской реформы и созданием губернских комитетов по разработке Положения об улучшении быта крестьян, Самарин получил 25 июня 1858 года приглашение вступить в Самарский губернский комитет в качестве члена от правительства. Им был составлен собственный проект Положения, который кроме него поддержали ещё только 4 члена комитета. В нём, в частности, он отмечал, что крепостное право следует упразднять постепенно, с «соблюдением благоразумной осторожности». Самарин полагал, что землю, которой пользуются крестьяне, необходимо отдать на правах собственности крестьянам, а помещику компенсировать передачу земли особым «вознаграждением», которое может быть двояким: 1) постоянной, непрерывной рентой за землю (Самарин определяет её в 6 %); 2) единовременным выкупом или уплатой всей капиталистической стоимости земли, причем право пользования, в таком случае, «превращается в право собственности, а право собственности прежнего вотчинника прекращается». В 1859 году он был приглашён к участию в трудах редакционных комиссий, где работал в административном и хозяйственном отделениях.
После выхода Манифеста об отмене крепостного права Ю. Ф. Самарин в течение двух лет принимал участие, в качестве члена от правительства, в Самарском «Губернском по крестьянским делам присутствии». Приехав в Москву в июне 1863 года, он предполагал отправиться за границу, чтобы поправить здоровье, расшатанное усиленными, 5-летними трудами по крестьянскому вопросу. Однако, по просьбе Н. А. Милютина он согласился принять участие в комиссии, которой было поручено изучить крестьянский вопрос в Царстве Польском. Вместе с Н. А. Милютиным и княземВ. А. Черкасским Самарин выработал проект «Положения об устройстве сельских гмин и крестьянского быта в Царстве Польском», которое 19 февраля 1864 года было Высочайше утверждено.
С введением земского и городского самоуправления труды Самарина разделились между народными школами, которыми он усердно занимался у себя в деревне, и занятиями по земским и городским делам в Москве. Не будучи реформатором, который желал бы подчинить течение жизни какому-либо отвлеченному принципу, Самарин был, по выражению А. Д. Градовского, «человеком реформы», то есть горячим защитником того, что приобретено русским обществом с 1861 г. Требуя для России самобытного развития, он боялся ломки народного быта, преждевременного искажения его коренных начал, но в то же время всеми силами защищал те нововведения, которые вносили свет в русское общество, хотя бы основная их мысль и была заимствована из-за границы. «Неисправимый славянофил» (по его собственным словам), Самарин высоко ценил западную цивилизацию. В земском самоуправлении, в зачатках свободного печатного слова, в новом суде он видел №условия, способные поднять наш народный дух, сообщить нашей государственной и общественной жизни более национальный характер. Вот почему он восставал против наших «охранителей», поставивших себе целью запугать правительство и подвигнуть его на ломку всего, созданного в эпоху великих реформ". Самарин, продолжая традиции старших славянофилов, являлся сторонником «народной» монархии, наиболее ярко выраженной в допетровскую эпоху.
